Одиннадцать сюжетов одной судьбы
Дмитрий Мизгулин. Избранное в 11 тетрадях. Общественный благотворительный фонд «Возрождение Тобольска», 2014.
Поэзия как прибой – приходит волнами, омывает душу, и в моменты, когда она отхлынет, как волна от берега, можно только удивляться: сколько же чувств она может принести с собой! Но большинство из них, к сожалению или к счастью, в слове – невыразимо! И лучше всего об этом знает поэт: чем звонче и прозрачнее стихи, тем выше и прекраснее стихия, дышащая за ними, тем больше осталось несказанного. Несказанное нельзя назвать, но можно указать на него, намекнуть прозрачно, и не только словом – и умолчанием, расположением строк, и пространством между ними, и лёгким штрихом рисунка, и даже самой фактурой бумаги, на которой живут стихи…
Одиннадцатикнижие Дмитрия Мизгулина, изданное в 2014 году общественным благотворительным фондом «Возрождение Тобольска» и оформленное известным московским художником и книжным дизайнером Иваном Лукьяновым, – уникальное издание, где неуловимая поэтическая фактура проявляется буквально во всём, начиная с подбора бумаги и завершая образами лирического героя и самого времени, встающего со страниц. Каждая тетрадь обладает своим цветом и исполнена своим собственным светом, заглавным смыслом. А вместе они – единое звучание одиннадцати поэтических циклов, в итоге складывающихся в судьбу.
Поэт Дмитрий Мизгулин хорошо известен ценителям лирики, он автор целого ряда книг, многие его стихи на слуху – но размещение их в поэтических циклах, смешение хронологическое и поэтическая логика сюжетов заставляют по-иному взглянуть на его творчество. Первый цикл – «Надежды и сомненья» – тетрадь серебряная – открывает тему раздумий:
Мы стали с тобой далеки –
А жизнь убывает незримо,
Как воды осенней реки,
Неспешно, но неотвратимо…
Не только холодок отсуждения между близкими людьми, но ещё и тревоги века побуждают поэта надеяться и сомневаться:
Мёртвых душ становится всё больше,
А живых – не встретишь ни души.
Чтобы стать счастливым, жить подольше,
Надо скрыться где-нибудь в глуши…
Эти строки вынесены на обложку в рукописном – авторском – начертании, чёрной тушью – по серебру, но тетрадь, несмотря на заданный меланхолический тон, наполнена живыми сюжетами, судьбами, и в ней уже созревает то, что в следующей тетради – белым по золотистому – определяет «Русские печальные слова» (именно такое название носит второй цикл). Начинается с простого:
Моя удача
Не проживает в элитном доме…
А продолжается – о вечном поиске первоосновы, опоры для души, об отрицании временного, наносного, внешнего успеха – успеха по чужой и чуждой нам мерке самодостаточного благополучия. Продолжается растущей тревогой за судьбу Родины, от которой неотделима судьба лирического героя:
Тесно стало на кладбищах русских…
На патриотическую тему сегодня много спекуляций – как «против», так и «за». И только в поэзии можно, пожалуй, отыскать верный тон, чистую ноту. Слова не громыхающие, не пафосные – а именно печальные… Ведь какие бы коллизии ни разворачивались в современности, душа и Родина – две точки опоры в жизни, и обе они даны поэту, проходящему через испытания уготованного века.
«Чтоб выжить в вихре перемен» – третья тетрадь, красная. Дизайнер символическим цветом передал то, что автор высказал словами. Но читатель не найдёт здесь ни политики, ни публицистики – только вечные якоря для спасения в штормах и бурях, которые называются просто: природа и любовь:
…Где спят бескрайние поля,
Где индевеет высь,
Где вместе – небо и земля
В морозной мгле сплелись…
Кстати, сам приём размещения на обложке тетради стихотворения-камертона, написанного рукой автора, легко и ненавязчиво погружает в поэтическую стихию Дмитрия Мизгулина. Здесь можно и увидеть правку (поиск точного слова), и даже угадать по почерку то или иное настроение поэта.
Четвёртая тетрадь – золотисто-коричневая (в традиционном значении – цвет надёжной опоры, плодородной земли) – носит название «Воздастся каждому сполна». Она отчасти иронична, и это заявлено уже в заглавном стихотворении, но ирония здесь не уничтожает – она спасает лирического героя от отчаяния. В этой иронии, как ни странно, не только отношение к земной реальности, но и упование на реальность высшую, в которой, действительно, отмерено каждому полной мерой и воздаётся по делам – и человеку, и народу, и человечеству.
Весной обычно спится плохо
И неспокойно на душе.
Апрель. Кончается эпоха.
Скрипит Земля на вираже.
Этот тревожный, угрожающий скрип выдаёт ненадёжность траектории, маршрута, который выбрала планета, трагичность ощущения – и только ирония и самоирония возвращает на круги своя – нельзя остановить планету и сойти, но можно вернуться к себе:
Господь, верни мне скорбный слух,
Чтоб сам себя я смог услышать…
Вернуться к себе – чтобы открыть «Неведомые дали, неистовый простор» своей души. Пятая тетрадь – именно с таким названием – цвета ночного неба, морозного, искрящегося, или весеннего, которое вот-вот расцветёт звёздами. И только здесь, в этом неистовом просторе, может открыться спасительная истина:
Народ безмолвствует. Но он
Небесной силой наделён,
Смертельной жаждой жить…
Этого понимания довольно, чтобы прозвучало в финале тетради-цикла:
И льётся свет серебряной рекой,
И нам уже глаза слепит от света…
А в шестой тетради – она уже спелого золотистого цвета – в эту реку света вплетается неспешная молитва. Нет, трагическое время никуда не делось, не ушло, не иссякло – но вошла в силу душа. Недаром ведь в народе говорят: молитва – самое чистое человеческое деяние, потому что оно восходит симренной просьбой к Высшему, светлому и всемогущему началу. «Неспешно молитва вершится» – к этому пониманию приходишь не враз, иногда полжизни, а то и жизнь надо прожить, чтобы постичь нехитрую истину. Время спешит – остановись, подумай, куда оно мчится, и что нужно твоей душе… Порой только это и спасает от соблазнов и смут. И неважно, где ты находишься – Божье слово с тобой везде и всюду:
Пред купелью, окаянный,
Встану, чуть дыша.
Стали нынче Иорданью
Воды Иртыша.
Помяни нас, Русь святая,
И спаси нас Бог.
Обожгла вода святая
С головы до ног…
И уже не так страшно, что «крылья Отечества скованы льдом», потому что – да, зима в России сурова, но тем жарче кровь, и тем дружнее станет будущая весна, и смена эпох в вечном круговороте жизни неизбежна так же, как и смена времён года…
Есть в одиннадцатикнижии и чёрная тетрадка – седьмая по счёту, чёрная по цвету обложки, с названием «Всё, что нужно, душа сохранит». Поэтический автограф на ней – белая буквенная вязь. Но чёрный цвет здесь не эмоционален, а функционален, его задача – только оттенить свет. И горькие истины, которых в этой тетради немало, звучат уже в иной тональности – с ощущением света в душе, с видением и пониманием правильности, истинности своего выбора:
Убого всё, что создал человек,
Забыв о том, что он творенье Божье…
А дальше рассветным голубым серебром светится тетрадь следующая: «Где Дух определяет бытиё», и на её обложке покаянные строки:
Куда б ни вывели пути,
Молюсь на склоне дня:
Прошу – спаси, прошу – прости,
Не оставляй меня…
Здесь очень много сюжетов житейских, «приземлённых», но уже в утреннем свете души, с состраданием и приятием, с житейскими мелочами: приметами улиц, чертами лиц, тенью листьев. Дойдя до восьмой тетради, понимаешь, что настоящий поэт развивается не линейно-хронологически: настолько точно складываются в единый лирический сюжет стихотворения самых разных лет. Девятая тетрадь исполнена золотистым светом всклень, и название её – «Зовёт Господь от мрака к свету». А цена свету этому – целая жизнь с метаниями, заблуждениями, поисками и обретеньем истины:
Дай Бог прозреть. Хотя бы и тогда,
Когда душа уже не отзовётся,
В тот миг, когда забвения вода
Над головой стремительно сомкнётся…
И с пронзительным пониманием, что сквозь земное, вещное всегда сквозит неизменное, незыблемое, высокое:
И если есть на свете вечность,
То выглядит она такой –
Сияющая бесконечность
Над бронзовеющей рекой.
И за него нужно стоять на рубежах, «Когда кипит невидимая битва». О сражении за человеческое в человеке, за Божье начало в нём – цикл десятый. У этой тетради тоже «земная», коричневая, но словно высветленная обложка. В свете обретённых истин лирический герой Дмитрия Мизгулина видит множество жизней, множество сюжетов, битв, исход которых определяет мера света в душе. И вот уже тёплой серебристой белизной мерцает тетрадь одиннадцатая, восходящая к пониманию, что всегда – в любые времена – «Над землёй прозрачный свет струится», и нужно жить так, чтобы видеть его, ощущать непрестанно, чтобы его не заслоняло сиюминутное, мелочное, эгоистичное… Здесь опять – любовь, природа, память, Родина. Но новый круг – уже в ином свете, где ясно главное напутствие, главный вывод:
Твоей единственной заботой
Пускай останется душа…
Одиннадцатикнижие выполнено с роскошным лаконизмом. Язык дизайнера созвучен языку поэта: на причудливой бумажной фактуре работают белый и чёрный цвета, на обложках едва вспыхивают глянцевые искры художественных деталей – ничего лишнего, всё подталкивает к смыслу. С этими тетрадями хорошо проводить неспешные вечера, обращаясь к словам поэта и к собственной жизни и памяти. Пройти с ним путь от робкой надежды к вере, уверенности и силе духа.
Нина Никонорова,
Магнитогорск